"Ночной след"

Дождь бессистемно барабанил по железным крышам платформы, сбивая ритм у спешащих пассажиров и придавая вечерней тьме дополнительный оттенок сырости и холода. Станция Рингвуд была почти пустой: лишь одинокий шестиколёсный поезд с приглушённым гудком стоял у перрона, распустив вокруг себя туман из паров.

Эвелин Блэквуд, высокорослая женщина с строгим осанкой и проницательными карими глазами, вышла из своей чёрной «Мерседес»-авто, отсекла мокрые пряди тёмных волос и прошла мимо жёлтого фонаря, выхватывающего сновидения. Её сопровождал младший сержант Оливер Стоун – худощавый юноша с бледным лицом и застенчивой улыбкой, который внимательно смотрел по сторонам, словно впервые получивший разрешение насладиться ночным воздухом после долгих часов дежурства в участке.

Им предстояло расследовать загадочное исчезновение журналиста Эдварда Синклера — крылатого репортёра, прославившегося разоблачениями местных коррупционных схем. Его последним местом работы была небольшая газетная контора у восточного вестибюля. Именно туда направлялись детектив и сержант.

У входа в здание Газеты «Рингвудский вестник» они наткнулись на растерянную журналистку Изабель Финч, дрожащей рукой держащую записную книжку. На ней было много пассажирских билетов, но ни одного от станции Рингвуд. — «Вы видели Эдварда?» — спросила Эвелин хладнокровно. Изабель вздрогнула, оглянулась на металлическую дверь, отливающую ржавчиной, и кивнула: — «Он говорил, что едет на дачу к старому коллектору в пригороде Мэйрфилд… сказал, что нашёл там новую тему. Но больше я его не видела». Оливер записал слова: «…укатил поездом в семь тридцать…» — «Дача булочника Сэймона Рида?» — уточнил он. Изабель пожалобно кивнула: — «Да, точно. Но вечером всё вокруг кажется иным… И Эдвард даже не успел отправить нам статью». Детектив хмыкнула, разжав пальцы на зонте: — «Проведём там осмотр, сэр Стэнли. И постарайся не колебаться с вопросами».

Оливер ощутил, как кровь приливает к щекам. Он впервые по-настоящему почувствовал вкус расследования: волнения, неизвестности, лёгкое жжение от ответственности. Они направились к «Мерседесу», оставленному в полуметре от перрона. Сев в машину, Эвелин достала карманный фонарь, включила его, а свет прожектора прорезал ночную мглу. По дороге к пригородному переезду тихо стучали дворники, но останавливаясь на каждом перекрёстке, машина оставляла за собой колеи воды и вопросов. Что на самом деле собирался узнать Эдвард? И почему он не написал ни строчки перед тем, как исчезнуть? Стрелочный указатель в кабине показывал пустой маршрут. И лишь одинокий блик фар в зеркале заднего вида наталкивал на мысль: они уже наблюдаются.

Старый пригород Мэйрфилд просыпался в электрическом свете фонарей, зажжённых до утра. Его узкие улочки петляли меж одноэтажных домиков, у входа в которые стояли аккуратные клумбы и плетни из дикой лианы. Здесь почти каждый знал Сэймона Рида — бывшего булочника, ставшего коллекционером антиквариата и тайных историй.

Эвелин и Оливер вышли из машины у закрытой калитки, на которой красовалась вензельная табличка «Коллекция Рида». За забором угадывался петляющий каменный путь к главному дому, чьи окна были жёлтыми пятнами прожекторов. Глава детектива сжалась: обычно сюда звали с благоговением, но сейчас в воздухе звучал зов тревоги. — «Досмотрим сначала улицу», — предложила Эвелин. Они обошли калитку слева и увидели, как у обочины стоит чёрная минивэн Isabel’s Courier, на заднем стекле которого виднелись царапины. Рабочее название агентства Изабель выглядело нелепо на фоне дождя и старинных фасадов. — «Интересно, зачем ей сюда приехать?» — задумчиво произнёс Оливер. — «Она могла сопровождать Эдварда», — ответила Эвелин, фотографируя минивэн мобильным пресс-китом. — «Либо она просто здесь ждала его», — добавила она, показывая фотографию из блокнота: на снимке Эдвард стоял в дверях, в руке — пергамент с заметками.

Детектив достала перчатки и открыла калитку, но дверь сопротивлялась. Она слегка заела в петлях. За каждым шагом они слышали приглушённый скрип каменных плит и лёгкий шорох листвы. Внутри двора стоял фонарь на колонне, выбеливавший фасад. Дом казался запечатанным — закрыты ставни, опущены жалюзи. Стёкла дрожали от лёгкого порыва ветра. — «Будь осторожен», — прошептала Эвелин.

Оливер кивнул, раздвинул крышку ноутбука и включил запись звука: каждый малейший шум они хотели зафиксировать. Эвелин обошла здание и заметила приоткрытую дверь сарая — справа от главного входа. Внутри оказался склад антиквариата: зеркала в резных рамах, керамика, множество старых часов. Пол был посыпан щебёнкой, а кое-где виднелись капли воды. — «Здесь кто-то прятался», — уверенно заявила Эвелин.

Она зажгла фонарь и медленно продвигалась среди мебели, пока луч не выхватил тёмную пятно крови на белом серванте. Оливер подошёл ближе: капли тянулись к шкафчику, словно вели к следующей улики. — «Это не мог быть случай», — сказала Эвелин. — «Эдвард нашёл что-то, что шокировало его. И кто-то хотел заставить его замолчать».

Густой туман опустился на городок, когда Эвелин и Оливер вернулись в участок, чтобы проанализировать найденные улики. Записи с ноутбука Оливера звучали жутко: где-то шелест, тихие шаги и едва различимый женский смешок.

В картотеке отдела они нашли упоминание о Сэймоне Риде: в 1987 году он фигурировал в деле об угоне антикварного портрета, который бесследно исчез из особняка Марка Сэнт-Джонса. Ту работу доверили Эдварду Синклеру, но тот так и не опубликовал свой материал.

— «Возможно, портрет и сейчас здесь, в Мэйрфилде», — констатировала Эвелин. — «А Рид хотел доказать, что он не просто коллекционер, а исследователь истории». Оливер листал архивы, когда в дверь постучали. В коридоре стоял полковник в отставке Маркус Рид — брат Сэймона. Он был высокий, с седеющей прядью в закороченных тёмных волосах и проницательным взглядом.

— «Я слышал, вы расследуете исчезновение моего брата», — сказал он низким баритоном. — «Хочу помочь, чем смогу». Он провёл детективов в кабинет, где на стене висели фотографии древних семейных реликвий. Среди них был холст, замасленный под старину, но с вымпелом «Из коллекции С. Р.». Лицо на портрете было закрашено чёрным пятном.

— «Это и есть тот самый портрет. Сэймон хранил его здесь, в моём доме», — объяснил Маркус. — «Он утверждал, что картину прокляли… Но всё это суеверия». — «А что насчёт вашей версии исчезновения Эдварда?» — спросила Эвелин. Маркус опустил взгляд: — «Брат начал подозревать крупную сделку: между городской администрацией и некой корпорацией «Хайдекс». Он хотел написать о сговоре на уровне суда. Но перед самой публикацией… Его никто не видел».

Оливер пробормотал: — «Значит, коррупция, старый портрет и исчезновение связаны?». — «Возможно», — кивнул Маркус. — «Портрет, говорят, показывал истинное лицо человека, стоящего в его тени». Из кабинета их проводили молча. Детективы обменялись взглядами: портрет без лица был не просто экспонатом, а ключом к разгадке. Они решили вернуться на дачу Рида ночью, когда Луна осветит всё новым светом. Ночью в Мэйрфилде царила гробовая тишина. Эвелин и Оливер проникли через основную калитку, используя дублирующий ключ, который любезно предоставил Маркус.

Внутри дома не было ни души, но половицы скрипели, словно предупреждали: «Тут опасно». Они поднялись на второй этаж, к кабинету Сэймона. Дверь была заперта, но Эвелин вынула отмычки и вскрыла замок за считаные секунды.

Кабинет оказался ровно таким, каким оставил его коллега: рассыпанные газеты, открытая на столе книга с записками Эдварда и старый карандаш, лежащий напротив портрета. На стене напротив — зеркальная рама, вмещавшая увеличенный снимок газеты с некрологом: «Журналист погиб во время раскопок в пыльных шахтах Британии».

Ночное небо над Рингвудом было беззвёздным, но улицы расцвечивались холодным светом фонарей. Эвелин и Оливер вернулись в участок, чтобы подготовиться к финальному столкновению. Они соединили улики: портрет, фотография у колодца и упоминание корпорации «Хайдекс».

— «Нужно найти связь между «Хайдекс» и тем незнакомцем», — сказала Эвелин, располагая фотографии на доске. Оливер изучал записи Эдварда: «…если портрет показывает лицо, стоящее за преступлением, значит, этот человек — не просто посредник, а движущая сила. И без его лица вся схема рухнет». — «Корпорация специализируется на возрождении исторических зданий… Но где она могла пересечься с Ридом?»

Эвелин задумалась: — «Там, где скрываются старые деньги и новые амбиции. Сеймон получал заказы на реставрацию, Маркус одобрял их, а Эдвард хотел открыть правду. Нужно захватить незнакомца за руку». На рассвете они отправились в главный офис «Хайдекс» в пригороде Рингвуда. Офис выглядел как стерильная галерея: стекло, сталь, идеально выстроенные ряды столов. Издалека показалось, что здесь нет криминала — лишь белые рубашки и сияющие кристаллы декора.

Они поднялись на пятый этаж и позвонили в секретарскую дверь. Женщина с безупречным макияжем встретила их холодным взглядом. Детектив предъявила ордер: — «Мы хотели бы задать несколько вопросов господину Лоу». — «Сегодня он в отъезде», — сухо ответила секретарь. — «Но вы можете подождать в зале». Зал ожидания был украшен плакатами с логотипом «Хайдекс» и кадрами реставрации старинных замков. На одном из столиков лежал портрет Сэймона Рида, одобряющий реставрацию старой мельницы. Подписано от лица «Джеймс Лоу» — генеральный директор.

Оливер кивнул: — «Вот он». — «Вы хотите кофе?» — процеживая слова, спросила секретарь.